Новини Сьогодення

Впервые с 1962 года академик Борис Патон не подал свою кандидатуру на пост президента Национальной академии наук Украины. Его полномочия должны были истечь в середине марта, но… коронавирус внес и в это свои коррективы. Избрание нового руководителя, судя по всему, придется отложить до окончания карантина. А он продлится в Украине как минимум еще месяц.

О настоящем и будущем НАН, о прошлых и нынешней эпидемиях “КП” в Украине” побеседовала с одним из кандидатов на пост президента академии – директором Института биохимии им. Палладина академиком Сергеем Комиссаренко.

“До карантина Патон вел все заседания президиума”

– Вы хорошо знакомы с Борисом Патоном? Как думаете, украинской Академии наук будет его не хватать?

– С Борисом Евгеньевичем я знаком не меньше 40 лет. Это уникальный по мудрости человек. Очень нацеленный, организованный, волевой. Конечно, будет его не хватать. Он до сих пор сохраняет прекрасный ум, но мы же понимаем, что на 102-м году жизни физические возможности человека ограничены.

До введения карантина мы регулярно виделись – каждые две недели у нас проходило заседание президиума, и он все их проводил. Понятно, что ему помогали подниматься, проходить по залу. Но он регулярно выступал на заседаниях, комментировал выступления ученых. Он во всем отлично разбирается, даже если тема не связана с его непосредственной специальностью, то есть сферой материаловедения. Его роль для нашей академии уникальна.

– Получается, что из-за карантина Борису Патону придется остаться на посту?

– Да, в связи с карантином избрание нового руководителя придется отложить. Наверное, нужно будет получить разрешение Кабмина, чтобы президиум продолжал свою работу в прежнем составе. Останавливать работу нельзя. У нас огромная академия – 170 научно-исследовательских институтов. Борису Евгеньевичу будут помогать, у нас пять вице-президентов.

“Науке не хватает денег и понимания”

– Часто приходится слышать, что с каждым годом украинская наука все меньше финансируется. Борис Патон пытался с этим бороться?

– Пытался, конечно! И все мы пытались. Но в последнее время как-то прервана связь между наукой и руководством страны. Я не имею в виду только нынешнее, но и все прошлые. Они или не понимают, почему это важно, или не интересуются. В советское время зарплата министра была такая же, как у академика – члена Академии наук. И даже меньше. А сейчас ни один академик не может купить себе самолет, как это может бывший министр.

– Не только для министров бывших и нынешних – для обычных людей наука кажется чем-то далеким, иллюзорным, непрактичным. А когда оказалось, что институт, разработавший отечественные тест-системы, вынужден остановить работу и уйти в отпуск за свой счет, все пережили шок.

– Это больной вопрос для всей Академии наук. Мы не получили даже тех денег, которые были заложены в бюджете. Программа приоритетного развития наук не была профинансирована. Людям не хватило даже на месячную зарплату. Но мы надеемся, что эти деньги появятся.

Гораздо хуже другое – в стране нет понимания, что образование и наука являются основой развития государства. Даже те государства, которые живут в основном за счет туризма, активно поддерживают науку.

– 25 марта должны были утвердить кандидатов на пост президента Национальной академии наук. Карантин не помешал?

– Нет, мы проголосовали дистанционно.

– Мы знаем, что вы в числе пяти кандидатур.  Если выберут, не страшно при таком отношении к науке принимать на себя руководство НАН?

–  Я не чувствую страха. Я чувствую огромный груз ответственности. Думаю, каждый из претендентов испытывает то же самое.

– Как оцениваете свои шансы?

– Они у меня есть. Я имею не только научный, но и государственный опыт. Два года был вице-премьером по гуманитарным вопросам, шесть лет исполнял миссию посла Украины в Великобритании. Как ученый долго работал в Институте Пастера в Париже и противораковом центре в Нью-Йорке. Знаю мировую практику построения науки.

– Уже решили, что бы хотели изменить в случае победы?

– У меня есть конспективная программа. Считаю, что нужно консолидировать Академию. Объединить ряд институтов, которые работают по схожей тематике, уменьшить количество отделений в НАН. Это позволит получить некий резерв, чтобы повысить удельный вес финансирования. Но если государство хочет поднять уровень страны, нужно увеличить финансирование академии минимум в 3-4 раза.

Знаете, какая самая большая наша боль? Это отсутствие среди ученых представителей среднего, самого продуктивного поколения. В Украине очень много умной молодежи. Но есть такая поговорка: гении рождаются на периферии, а умирают в центре. Талантливые ребята приезжают в Киев, в Харьков, другие большие города. Тут они учатся, поступают в аспирантуру, защищают диссертации. А потом с этим большим опытом экспериментальной работы кандидат наук оказывается в прямом смысле на улице.

Он больше не может жить в университетском общежитии. А на зарплату научного сотрудника квартиру в Киеве не снимешь. А если еще и семья есть… Вот поэтому они уходят в бизнес или уезжают за границу. За 30 лет мы потеряли множество светлых голов.

“Карантин для нас – самый реальный путь противодействия коронавирусу”

– Вы известный молекулярный биолог. Скажите, этот карантин, который многим разрушил привычную жизнь, оправдан? Одни говорят: ввели слишком рано, другие – поздно. Как по вашим наблюдениям?

– Я не просто наблюдаю, я в НАН возглавляю группу, которая занимается анализом ситуации. Мировой опыт эпидемий свидетельствует – число инфицированных раз в 80 превышает официальную статистику. И это никак не связано с утаиванием информации. Просто большое количество людей имели незначительные симптомы или не были проверены. И так в каждой стране. Украина – не исключение.

Карантин для нас – самый реальный путь противодействия коронавирусу. Раньше надо было его вводить или позже… Раньше мы бы не видели, как развивается картина. Позже – мы бы совершили ту же ошибку, что Италия и Испания.
Чем более суровые меры будут предприняты, тем больше появится недовольных. Но меньше будет людей, которые умрут.

В США тщательно проанализировали итоги печально известной “испанки”, которая убила от 50 до 70, а по некоторым подсчетам и до 100 миллионов людей. В одной школе ввели карантин за день до того, как появился первый больной ребенок. В другой – через четыре дня после первой школы. Так вот среди учеников второй смертность была вдвое выше. Вот вам и ответ.

За три месяца развития новой инфекции заболело 100 000 людей, и столько же за последующие 12 дней.

“Все мутации сохраняют агрессивность”

– Вирус непобедим?

– Есть надежда, что сила вируса понемногу пойдет на спад. Так было с коронавирусом SARS в Китае в 2002-2004 годах. Так было с MERS на Ближнем Востоке. Но этот мутирует очень быстро, и мутации сохраняют агрессивность. Италия и Франция надеялись, что вирус погибнет в Китае, а он расползся на весь мир.

– Наши украинские тесты – они хуже, лучше китайских?

– В Китае сейчас наука развивается бешеными темпами. В частности, медико-биологическая. К лекарствам и тестам, которые к нам попадают из Китая, нужно относиться с доверием.

В Институте молекулярной биологии и генетики разработали тесты с использованием зарубежных реагентов. В нашей стране, к сожалению, такие не производят, импорт сказывается на стоимости работ. А что касается качества, то тесты проверенные, они очень чувствительные и высокоспецифические, то есть распознают геном именно этого коронавируса, а не другого. Коронавирусов в мире много. Испытания проводились в Центре общественного здоровья, который работает на базе бывшей санэпидстанции. Пробы нашего диагностика сравнили с немецким. Образцы были отправлены в Лондон, где подтвердили, что наши тесты работают точно не хуже!

– Много спорят вокруг того, что вирус может быть биологическим оружием, то есть рукотворным.

– Такие версии есть, и были даже вполне серьезные публикации, будто в вирусе нашли геномы разных вирусов. Но большинство серьезных ученых говорят однозначно: вирус естественного происхождения и относится к тому типу, который может передаваться человеку от животных.

А относительно рукотворных инфекций –  хочу напомнить, что в 1975 году была ратифицирована Конвенция о запрете биологического оружия, которую подписали около 190 стран. В том числе СССР. Но после этого на территории советской России начали изготавливать биологическое оружие в огромном количестве. И только с распадом Союза Борис Ельцин это признал, и такое оружие начали будто бы уничтожать.

“Я маску не ношу”

– Что посоветуете: носить здоровым маски или нет? Тут тоже разные мнения.

– Я могу только передать рекомендации Всемирной организации здравоохранения: людям, у которых нет признаков недомогания и которые не контактировали с потенциальными носителями, носить маску не нужно. Маски нужны аптекарям, продавцам магазинов, то есть там, где собирается много людей или куда могут заходить больные люди. Я лично маску не ношу. Но если хотите – носите, только почитайте правила пользования.

– По соцсетям гуляет фото советских девушек у автомата с газированной водой, на котором написано: вся страна пила из одного стакана – и никакой эпидемии! Создается впечатление, что в последнее время на человечество ополчились разные болячки.

– И раньше все присутствовало. В СССР была холера, очень опасный грипп в 1958 году, который назвали “азийский”. Просто раньше не было интернета и телевидение было другим. Все время возникают какие-то угрозы, новые болезни. ВОЗ их фиксирует и пытается минимизировать. Но бывает, что микроорганизмы выходят из-под контроля, как это произошло сейчас.

– Сколько может продлиться пандемия?

– Предвидеть невозможно. Все будет зависеть от поведения этого вируса – пока он диктует условия. Возможно, когда большинство переболеют, будет выработан коллективный иммунитет. Опасность станет меньше.

Источник: kp.ua