Единственный выживший в бойне в Новоселицях Вадим Федюнин: «Я буду Захаренко ублюдком называть — он убил тех, кто ему помогал много лет»
Вадим Федюнин, ветеран батальона имени Кульчицого, единственный, кто выжил 21 мая, когда в селе Новоселицы Житомирской области местный житель Анатолий Захаренко расстрелял 7 человек — компанию ветеранов и военнослужащих, приехавших на рыбалку на ставок. Это первое интервью Вадима после трагедии.
— Расскажите о своей компании, с какой целью вы поехали на ставок к Анатолию Захаренко?
— Нас было восемь человек. Искандер, Рома, Козак — с усами с оселедцем (у него Расстрига позывной раньше был), Белый — мой напарник (Белоус), Финн — с Донецка парень, Мамаченко — с Лесного, Москалец — здоровый такой… Все мы добровольцы, участники войны, в том числе действующие военнослужащие. Все это были мои близкие… Друзья вернулись с ротации, и мы решили поехать на рыбалку. Мы ездили на ставок к Толе не первый год, очень хорошо его знали, я там был раз пятнадцать, наверное, каждый раз он нас встречал, мы сидели и отмечали вместе. Я прочел в интернете про то, что нам там приписывают вымогательство, ну это бред. У Захаренко постоянно компании атошников были, и мы регулярно приезжали. А Рома Ханенко вообще знал его много лет. Чтоб вы понимали — когда ему операцию в Киеве делали, Рома нашел ему доктора, это ещё в начале 2000-х было, мы не раз скидывались ему на помощь, на сауну, на зарыбление, привозили компании рыбаков, которые всегда платили, помогали ему чем могли…
— На фото не видно удочек, были вопросы зачем с собой оружие брать на рыбалку?
— Да все у нас было с собой, и удочки, и спиннинг, все это на месте осталось. Оружие брали не все, но мы военные люди, мы берем с собой законное охотничье оружие, ничего удивительного в этом не вижу. Оружие оставалось в машинах в чехлах, мы его не доставали. Его достали уже после убийства ребят.
— Восстановите события 21 мая.
— Мы поехали из Киева на двух машинах. По пути скупались в магазинах, думаю, все это есть на камерах наблюдения. Приехали примерно в час дня. Когда приехали на первое озеро – позвонили Захаренко. Я услышал: «Не подъезжайте к Толику, не останавливайтесь . Толик с ментами попросил не останавливаться». Мы проезжаем мимо — Толик стоит в костюме, в рубашке (никогда его таким в жизни не видел). Проезжаем, не останавливаемся, поставили машину так, чтобы не было видно. На фотографии видно от беседки слева дорожка наверх идет (куда я убегал). Там за кустами машину поставили. Поставили мангальчик, я удочки распаковал, сел рыбку ловить, Мамаченко присоединился. Через 2 часа Толик звонит, говорит: «Подходите, они уехали» — полиция, значит. Мы даже не видели, когда они уехали.
— Захаренко звонил, что можно идти, со своего телефона?
— Да. Позвонил по телефону мне. У Ромы, его друга, что-то с телефоном было, он мне позвонил. «Підходь, Вадька». Мы подошли, он рюмку еще с нами потянул и в дорогу за руль.
— Выпил с вами рюмку и дальше?
— Толик выпил рюмку и уехал.
— Когда вернулся Захаренко?
— Я вокруг озера ходил рыбу ловил с блесной… Точно не скажу. Скорее всего, уже когда стемнело, либо когда Расстрига отплывал на лодке… Уплыл спиннинг, и ему сказали — у тебя уплыл, ты и плыви. Приехал же Захаренко, начал пить. Андрюха больше всех пил с ним — самый здоровый, я с ним оставался, Искандер с ним оставался. Искандер, по-моему, тоже не пил. Он раскладушку взял, говорит – «Я лучше на звезды повтыкаю». Буду откровенным — травку покуривали все.
— Захаренко говорил, что после встречи с вами он принял участие в задержании начальника отделения полиции Мшанецкого? Вы знали Мшанецкого?
— Не знали. Он что-то говорил, что приняли там коррупционера. Все это одобрили, поддержали. Я не помню, не обратил внимания.
— Какие у вас были отношения с Захаренко?
— Он не был нам другом, братом. Но мы относились к нему с уважением. Рома был с ним в дружеских отношениях.
— Были споры за столом?
— Да глупости были. Начали про мусульманство говорить. Помню, говорю – «Толик, ты не прав. Грузины не могут быть мусульманами». Я уже пытался вспомнить – кажется, аджарцы там мусульмане…
— Что могло стать причиной конфликта, почему он начал убивать?
— Может «белка» у него, я не знаю. Никаких разумных причин быть не может. Он убил достойных людей, порядочных, которые ему много лет помогали. Вот как это объяснить? Я не знаю, что нормальный человек может такое объяснить.
— Кроме вашей компании и Захаренко за столом были еще какие-то люди, свидетели этих событий?
— Дедушка-сосед там был. Сразу ушел, еще когда светло было, пару рюмок выпил и ушел.
— Был ли конфликт из-за какого-то имущества? Или, быть может, из-за того, что вы участники войны, как он к войне с Россией вообще относился?
— Я не знаю, на самом деле, что там произошло за столом, понимаете? Там не было конфликта вообще никакого. Я как посмотрел, какую пургу запускают по всем каналам типа он там за Россию и против атошников… Было бы весело, я бы улыбался. У меня заворачиваются уши какой бред сочинили. Толик на самом деле когда выпьет — хвастун. Во всех разговорах только слово «я».
И говорит: «Возьмите меня на войну. Мне ж стыдно перед вами!» Ему всегда: «Да успокойся, ты нам тут нужен, дети у тебя, занимайся». Понимаете, мы служили в Нацгвардии, в батальоне Кульчицкого, который на первых блок-постах стоял. Мы никогда не скажем человеку, что ты не был на войне, а я был. Да, среди нас были и судимые, но все люди жили, я знаю точно, много лет честной жизнью, никакого криминала. И служили честно, когда было надо Родине.
— Давайте восстановим, что произошло. Когда закончилось застолье и все пошли спать, вы сказали, первым пошел спать Расстрига?
— Да, Расстрига первый ушел спать. Человеку не пьющему не очень приятно в пьющей компании. А Толик чем больше выпивает, тем сильнее басом кричит. Не перекричишь его.
Лег он передо мной. С Расстригой мы иногда были как два льва, как зацепимся где-то, он здоровее меня, и лупануть уже хочешь, сам себя останавливаешь… Я вообще стараюсь не спорить с людьми, не доводить до этого. Когда я знаю, что я прав на 100%, то говорю, что я прав и ты меня не переубедишь, просто возьми погугли. А на войне гугла иногда нет, связи…
В общем, первый ушел Расстрига, потом Белый, потом Мамаченко… Я сидел за столом до последнего. Спать я хотел дико чуть ли не на столе. Я уже отогнал от себя мысль, что может если бы остался, то живыми бы остались все… А может с ними бы там лег.
При этом я пять раз предлагал – «Андрюха, пошли спать, мы с тобой хотели завтра пойти порыбачить». Дождался, пока он мясо доделал, все, говорю, идем. И тут этот… убийца сказал Андрею: «Оставайся, братушаня, наливай».
— Было с вами какое-то оружие рядом?
— Я не видел, чтоб кто-то брал с собою оружие, все спокойно по одному разошлись спать. Сидит компания, пьет. При том Белоус и Расстрига не пили вообще ни рюмки, я выпил два стаканчика пива. Чтоб вы понимали состояние каждого человека.
— Что там было дальше?
— Все разошлись кроме нас троих. Я говорю: «Все, пацаны, больше не могу, Андрюха, идешь?» «Не, оставайся, погутарим». «Искандер, идешь?» «Не. На звезды посмотрю, с пацанами посижу». Там не было никаких агрессий, опасностей ни для кого. Я запаковался в спальный мешок. Он еще на голову Расстриге упал, он меня обматюкал. Я залез кое-как, застегнулся, это ж зимний спальник, неудобно. Старался Мамыча не разбудить. Они 100% спали уже хорошо. Потом я когда будил после выстрелов, они думали, наверное, что я шучу. Знаете, шутки бывают иногда у людей дебильные.
— Во сколько вы пошли спать?
— Где-то в пол-одиннадцатого, по-моему. Опять же, я посмотрел на часы, уже эти расплывались.
— Через сколько минут, после того, как вы залезли в спальник, началась стрельба?
— По-моему, минут 10-15-20. Я точно не знаю.
— Итак, вы слышали все с самого начала. Расскажите, что произошло?
— Они спали. А я еще не успел заснуть. Я слышал. Теперь, если хотите, считайте секунды… Раздались выстрелы. И крики одновременно с выстрелами. «Ах ты ж, с*ка». И выстрелы. «Ах ты ж с*ка». Он приговаривал, когда стрелял. Это вообще. Это кошмар был сильный, конечно.
— Сколько было выстрелов вначале?
— Два выстрела. Я крикнул: «Пацаны, он подстрелил Малька!». Крикнул Финн в соседней комнате: «Пацаны, он выстрелил в Ромку!»
— Что делали вы с товарищами?
— Я ж пока туда-сюда, Расстрига передо мной. Пока он встал, пока расстегнулся. Я сейчас уже продумываю, но наверное, он за ножом, может, кинулся? Там в углу такая полка была… Чтоб вы понимали, комната где-то 3 метра вообще. Вы видели? В общем, вы представляете. А двери в домик были закрыты. Я слышу, Рома открывает двери со словами: «Толик, что ты делаешь, что произошло?» Такое что-то. Дословно точно тоже не скажу.
— Роман Ханенко говорил?
— Да, Рома. Но он не договорил этого. Выстрел. И тут я понимаю, что все серьезно. Я начал более резко двигаться только когда услышал, как он в Рому выстрелил. Я понял, что если он выстрелил в Рому, у меня пробежала реально вся жизнь перед глазами, я понял, что сейчас подохну. При этом я понимал, что не убегу ни в окно, блин.
— То есть Роман проснулся, подошел к порогу, сказал: «что ты делаешь?», выстрел, и вы поняли, выстрел был прямо в него?
— Да. Я сразу понял, что, подумал… Ну, он, как знаете, как дух человек выпускает, когда это делает перед смертью, когда воздух из него выходит… и крик этот же. Подстрелил, это. Может, я даже, мне кажется, что я сказал Белому: «Винтовка есть?» Что-то в этом роде, про винтовку вспомнил. Вроде бы кто-то вспомнил про винтовку. Вроде бы. Была она, не была – я не знаю. Потому что у меня глаза смотрят туда, на дверь. Я уже в этот момент сижу на диване, уже скинул с себя этот спальник, уже опускаю ноги… «Пацаны, давайте, вставайте!». Они еще толком не встали. Только Расстрига встал. И что же делать? Да, что? Вот я по секундам вам это рассказываю. Дойти – 5 секунд. 10 секунд.
— Из чего он стрелял?
— Из двустволки. Он профессиональный охотник, перезаряжается за несколько секунд. Всегда этим хвастался перед всеми. То есть там шансов не было.
— Выстрел в Ханенко был с двух стволов? В кого он выстрелил следующего?
— Он выстрелил в Рому, и сразу, не перезаряжаясь, заходит в домик и наводит на меня ружье. Я сижу на диване. Расстрига в этот время его хватает. А тот тянет его на себя, ружье. Я схватываюсь, в их сторону. Опять же, уворачиваюсь от гуляющего ствола ружья. Понимаю, что оно в любой момент может выстрелить. Толик тянет Расстригу на себя с этим ружьем. Тут же звучит выстрел. Он попадает ему в шею. Расстрига испускает дух. Падает передо мной вот так, ничком. Я понимаю, что его уже нет. Понимаю, что все в голову, в шею ему попало. Убийца при этом выбегает. То есть человек выстреливает, бежит, сразу, не разворачиваясь, разряжается, перезаряжается, уже выбегает на улицу, начинает разворачиваться. Я бегу за ним, понимаю, что он сейчас развернется и до свидания. Стрелял он в меня или нет, но звука пули не помню. Я побежал от него в темноту, это все были секунды.
Во-первых, когда первый выстрелы прозвучали, я подумал, максимум, знаете, первая мысль, взял – поссорились… я слышал, что вроде бы все-таки я слышал крик чей-то. Поссорились, взял ружье, дробью лупанул по ногам. Они убежали. Или он убежал. Все. Вызвали милицию, может, милицию не вызвали, куда попал – перевязали…
— В домике обнаружилась винтовка, из нее кто-то мог отстреливаться?
— Они не успели бы. Послушайте и скажите, кто мог стрелять. Он перезаряжает… это ж все, он уже, считайте, перезарядился. Делает 3 шага. Это еще сколько? 5 секунд. Делает 3 шага. Открытое окно. Они освещены, он в темноте. Они в комнате, может, даже на диване в панике мечутся, что делать. Выхватывают оружие, может. Все, что угодно может быть. Он стреляет им в бок, одним выстрелом, видно, картечью как-то стрелял. Они видно рядом были. Через окно стреляет им в бок. Они падают рядышком, мне так кажется был… И как бы спят двое…
— По фото кажется, что их убили спящими, лежат раздетые, на боку, не похоже, что вставали.
— Мне кажется, либо они так упали, либо их тела передвигали после их гибели.
— Что было дальше?
— Я еще, кстати, ни разу не заплакал. Это вообще поразительно. Я иногда из-за фильма могу плакать… Я бегу. Там такой подъем, горка. Я бегу босиком. Понимаю, что у меня убили только что друзей, что их сейчас добивают с криками : «ах вы ж уроды, бл*дь, я вас сейчас нах**, вы пид**сы, бл*дь». Сейчас добивают. Включаю пятую передачу, петлями этими бегу в сторону населенного пункта по озимым. Через 3 минуты (это около километра), там посадка, могу показать конкретно место. Это все можно померять. Это километр. Ровно. Он за это время дал около 10 выстрелов. Меньше, больше – не знаю. Из винтовки. Это 100%. Это было не ружье, они были подряд. Бах-бах-бах-бах-бах-бах. Я думаю: подожди, кто там отсреливается? Может, он их не убил? Может, они еще живые? Вроде всех положил. Кто отстреливается? Крики затихли. Думаю, так, ага, это у меня есть либо 3 минуты, либо он сейчас… Я думал, он вообще за мной бежит, понимаете?
Забегаю я в село. Село начинается, улица идет с этих озер, оно вдоль речки идет. И улица освещена. А я же еще видите, в очках, у меня минус четыре. Зашел в третью хату, но дедушка отвернулся, выключил свет.
— Зашли во двор, что было дальше?
— Не помню, кто открыл. Я говорю: «Бл*дь, у Толика, у Кацапа (его Кацапом там называют), вызовите полицию, скорую, там раненые пацаны!». Позвонили сыну Толика…
— Сыну Захаренко?
— Да. Сыну. Этого ублюдка. Я буду Захаренко ублюдком называть — он убил тех, кто ему помогал много лет. Хозяева прятались в доме, звонили из дому: «Все, вали отсюда, нам не надо неприятностей». Ломлюсь в хаты, никто мне не открывает. Свет все тушат. Но я ж понимаю, сейчас Толик сюда на этот перекресток и придет. Понимаю, что буду сейчас бегать, меня либо кто-то пристрелит из хаты, либо этот найдет. А мне надо остаться в живых. Я понимаю, если что – он повесит на меня.
— И что дальше?
— Смотрю, свет напротив включается. Двор такой нормальный, выхолит дядька здоровый, шевроны. Я: «- Ой, класс, братушаня, посмотри, я босиком, вызови милицию, скорую!» «– Відійди отсюда, я тебе зараз палкою, тільки що у мене по подвір’ю лазив. Нічого нічого слухать, які убійства, який Толік, не знаю ніякого Толіка!». Бегу через этот перекресток. И уже в следующей хате горит свет. Подбегаю, отбиваюсь от собачки. Стучу. Жена зовет мужа. Выходит трезвый человек, спортивный, накачанный. Потом я уже увидел, что у него пистолет был, «резинка» видно. Он вызвал, он начал звонить. Вызывает полицию. Выслушал сначала меня. Говорит, я сотрудник спецорганов, не переживай, рассказывай, я тебя не выгоню. Звонит к себе на службу и говорит…
— Это сотрудник СБУ?
— Точно не скажу. Он говорит по телефону: «Ко мне пришел такой-то, заявил о том-то. Я достаю оружие, буду его защищать». То есть там зафиксировано это все. Вот и все в принципе.
— Как вы себя чувствуете психологически? Вы не собираетесь покончить жизнь самоубийством?
— Я должен дожить до суда и дать показания.
Копіювати
